«Продавец гвоздей» ✍.

«Продавец гвоздей» из серии рассказов — «Осенний кочевник»

Николай Михалыч глухо ударяет себя киянкой по ногтю, он пытается загнать клинышек в стык оконной рамы. Ему сейчас трудно работать, он нервничает, отвлекается, посматривает на картину «Похищение Европы» над которой увлеченно работает Азат.

— Азат, Азат. Можешь подержать? — специально отрывает художника Никалай.

— Да, сейчас — отодвигается Азат от картины и прищурив глаза, оценивает созданный эффект.

— Вот тут подержи пожалуйста — Торопливо просит Николай, а сам невольно посматривает на обнаженную плоскую Европпу.

— Все? — отпускает Азат оконную раму.

— Да спасибо — Неприветливо провожает Азата взглядом Николай Михалыч, думая не садануть ли киянкой по затылку, но тут же отвлекается от соблазнительной идеи, услышав знакомый звук мотоблока. Михалыч небрежно бросает раму на пол. Он стремительно подбегает к умывальнику, внимательно всматривается в зеркало, изображая улыбку, сильно вдыхает, орошает сухую шею одеколоном.

В гору, дергаясь слабой тягой, чепает мотоблок с самодельным кузовом, на мотоциклетных колесах. За длинные рога, как у чоппера, им правит Василиса Быкова. Быкова не молода, зато моложе Николая. Уже заметно сморщенная ее красота мгновенно компенсируется огромным бюстом, который она носит небрежно, будто вынуждено, и очень часто даже не зачехляя в огромный лиф, а прямо так, под обтягивающей майкой. Николай дрожит всем телом, трет ноги пытаясь усмирить прилившую кровь.

— Никола, Никола-ай — Зовет женственный густой голос, когда звук мотоблока заглох.

— Да, иду — Открывает Николай дверь и запуская мух.

— Привет Василиса! — Он чуть не раздавил доброго пса лежащего у порога, так сильно, сощюрился от яркого солнца. Огромный Бюст светится через синтетическую непрочную майку привлекая Николая отдельно от всей женщины. Он демонстративно не смотрит на него, когда подходит в упор.

— Ну как дела? — Непринужденно улыбается Вася. Вблизи она конечно не так хороша, мертвый запах старой одежды, смешанный со специфическим феромоном чужего пота, возможно даже мужского, смешанный с кислым винным перегаром. Все в деревне знают, что ее муж рогоносец, и он ничего с этим не делает, видимо наевшись Васей в свое время. Сама же Вася явно показывала свою доступность для мужчин, но Николай не решался наброситься на нее. Николай когда-то, по глупости женился на плоскогрудой женщине и это его очень сильно измучило, он еле избавился от нее. А женщины с большим бюстом всегда оказываются замужем или не замечают внимательного к их красоте Николая Михалыча.

— Кузов, — Показывает Вася большим пальцем назад сидя ровно, четко чувствуя выигрышную позу— Опять расхлябался.-

— Посмотрим, — Не чувствуя время, смотрит Николай Михалыч на бюст, пока Вася смотрит вперед. Он никак не может разглядеть где соски?! Хотя смотрит чуть с боку и их рельеф должен быть заметен невооруженным глазом. Неужели они такие плоские, не может быть. Они тут, просто неправильный ракурс или они внизу под основной формой? Собака подбегает, нюхает ногу Васи, разрывая застрявший момент.

— Уйди — Пнул Михалыч ее быстро и обидно.

— Так, кузов,- Михалыч проверяет места крепления.

— Тут на шурупах сделано, — Медленно мотает Мехалыч головой, продолжая видеть сиськи без сосков.

— Где же соски вашу мать?- думает он а сам говорит:

— Шуруп хрупкая вещь, ненадежная тут нужно на гвоздь сажать, — Оборачивается Михалыч неестественно быстро для седой головы. Вася слезает с мотоблока, сильно задирая ногу торчащую из плоского сморщеного зада.

— Ну и пусть жопы нет, — Грязно думает Николай Михалычь — Зато какие сиськи, боже боже, просто дар! Он сосредоточился, ему показалось что он увидел сосок когда грудь колыхнулась от движения. Плоский сосок, ну конечно время измягчило, ну и ладно.

— И что, что теперь? — Раздавила Вася грудь о противоположный борт — Долго делать?

Михалыч застыл оценивая обьём работы, его ум буквально задубел, тело затомилось вязким невыносимым желанием. Он говорит что-то, а сам не может понят что он говорит. Вася понимающе кивает, подходит к задней откидной крышке и пытается залезть Мехалыч хватает ее, не осознано, под потные подмышки, а Вася только обвисает карабкаясь неумело шлепая хмельными изношенными ногами.

— Сильный ты, — Поправляет Вася майку,- Так и не скажешь.!

— Так, мне нужны инструменты, — Вспомнил Михалыч, а сам и не знает, что делать. Его внимание склеено жгучими фантазиями. — Пиво будешь? У меня холодное!

— Неси — Взмахивает кокетлдиво Вася коротким волосом.

У Михалыча ноль интереса к волосам, он смотрит как плотно качнулась форма майки.

— Хосподи спаси! — Заскакивает в прохладный дом, видит работающего над плоской Европой Азата и еще сильнее ненавидит его,

-Делся бы ты куда-нибудь!- Михалычь видит свой захапанный лежак и на мгновение закрывает глаза чтобы не завыть.

— Быстро пиво! — Он рывком открывает холодильник, от такого рывка яйца в узкой полке столкнулись а одно яйцо лопнуло и заливает нижние полки.

— Блядство — Стойко переносит Михалычь беспорядок. Быстро открывает бутылку об край холодильника и залпом осушает, замораживая весь затылок приятной ледяной анестезией. Берет еще две студеные бутылки, проноситься как пацан мимо Азата, и с грохотом падает возле верстака наступив себе на шнурок.

— Блядсто… Целые, пиво целое!

— А ты сам? — Насторожено проверяет Азат.

— Норма, работай, работай! — Михалычь хромая берет инструменты, но нигде нет гвоздей, — как так, у меня тут такой порядок где они? — Он чувствует что он слишком долго копается, ладно эти пойдут, взял он старые измятые гвозди.

— Все щас сделаю, — Выходит Михалыч на улицу — На пиво!-

— Спасибо, Николя, — Немного по-французски кокетничает Вася. — О! Чешское, отлично! Откроешь?

— Да, Щас, — Не запомнив падения, резко рванул Михалыч и бутылка зафыркала, выплевывая студеную пену:

— Ох дебил, ну дебил!-

— Ох, ничего, давай — Протягивает Вася руки колыхнув буферами. — Не волнуйся.-

Второе пиво он отщелкнул с краю стараясь успевать отсасывать быструю жидкость. Его ум совсем запенился, колено адски болит. Он присаживается на край повозки, стараясь немного отвлечься от Васи.

— Да, жаркий день! — Ищет Михалыч оправдания своему состоянию. Он запрокидывает бутылку и залпом осушает ее — Ладно, за работу!-

— Держи крепче — просил он Васю — Да вот так! — Вбивает первый гвоздь быстро как умеет. — Еще два вобью, чтобы наверняка — Зачем-то объясняет Михалыч, разглядывая майку помощницы. — Фух — И садит по руке с глухим звуком.

— Ой! — Заметила Вася удар — Не больно? —

— Не, я же случайно! — Чувствует приходящую через пивной дурман боль, Михалыч.- Я же столяр, а боль наша постоянная спутница.

Вася так красиво носит доски, что Михалыч решил перебрать весь кузов, чтобы хорошо получилось. В какой-то момент Николай Михалычь настолько привык к ее долгому присутствию, что осмелел. Он попросил ее поднять упавший непослушный гвоздь а когда она нагнулась он быстро просунул руку и ухватился за тяжелый прохладный шар правой груди.

— Уй, — Спустя только пару секунд замечает Вася жадный хват — Все ?! — Убирает она недовольно руку. Михалычь сел на жопу, обдутый реальностью, он стыдно отвернутся и вдруг заметил как, Азат отходит от прозрачного начищенного окна.

— Я за мужем — Раскраснелась испуганно, Вася — Если Кирилл узнает он тебе руки оторвет… Но я ему не скажу, не ссы. Николай Михалычь осознано берет следующую доску и вбивает новый гвоздь. Теперь они работают молча, лишь иногда произнося слова: «выше» или «гвоздь». Пелена спала, Михалычь смотрит на огромную грудь равнодушно, как на обычные органы.

— Вот это будет прочно — Гарантирует Михалычь обсасывая разбитый ноготь.

— Ну Михалычь, ты лучший — Целует его в щеку Вася -Я тебе домашнего вина привезу, ну или лучше Максимку пошлю, он тебе завезет.

Михалыч сидит за верстаком суровый, пляшет нервными ногами, вздрагивает шлепая губами, он все видит теперь иначе. Не хочется ему больше грудей!

В четыре утра солнце уже поднялось, высушивая глаза. Николай Михалыч не спит, он ворочается, вспоминая вчерашний день как кошмар. Самое ужасное, он не понял, что он смастерил, и зачем полностью разобрал повозку, пересобрав ее на гвоздях. Шуруп лучше гвоздя, он просто дороже, зато для дерева он надежнее. Михалыч берет удочку, хлебный мякиш и выходит в холодное раннее утро, в животе изжога, колено ноет. — Ладно Рыбалка всегда меня успокаивала, сейчас посижу, все хорошо..

Он сел в своем любимом месте на крепком деревянном помосте, поскорее закинул удочку. Поплавок стоит ровно, тихая вода обнимает его, сейчас клюнет. Михалыч заждался. Поплавок даже не колыхнулся ни разу, он вытаскивает проверяет мякиш — целый. Он несколько раз плюет на него, закидывает опять.

Солнце быстро поднимается, уже час, и ни одной поклевки. И тут Михалычь замечает, что в воде к верху брюхом лежит здоровый судак, он встает , замечает еще одного, еще троих, нет десть вся блестящая вода такая красивая живая, полна мертвых рыб. Птички летают, солнышко светит, легкий ветерок. Михалычь идет по берегу в верх по течению, растеряно думая о таком варварском, откровенном вреде природе. Ему попадается Некифоров, тот тоже злой, несет дохлого огромного жереха:

— Пидарасы! — Не здороваясь, объясняет свои чувства Некифоров. — Это удобрения! Это виноградники, Пидарасы, и их дома пожгу!

И тут Николай чувствует холод в себе, примерно представляя, что могло случиться, но еще смутно, не по настоящему, как во сне. Он идет молча, все темнея и темнея лицом, ноги ватные, кишки опустели, все боли ушли. Он идет не успевая за Никифором, постепенно начиная бояться увидеть в чем дело.

— Вот суки — Раздаются вопли и злой гур-гур из-за зарослей камыша. Возле моста «Мунка» стоит толпа лунатиков и пара лунок. — Даже убрать до конца не могли! Сожгу на хрен я их виноградники. Николай Михалыч выходит из-за камышей. Вчерашняя повозка, над которой он так упорно работал, стоит разваленная, борт не выдержал тяжелый груз, скорее всего бочки. Наверное с удобрениями.

— Михалыч! -Зовет его кто-то узнав, — Ты смотри че, на гвоздях бл-дь собрали, экономщики сраные!

Михалычь больше не может, он бросает удочку, что есть силы нервно скачет через трясину через лужи, он хочет скорее домой, чтобы попробовать собрать машину времени и все отмотать взад.

Азат просыпается от непонятного тревожного шепота. Он идет на звук видит стоящего на коленях Николай Михалыча. Михалычь Весь дрожит:

— Спаси сохрани, я продавец гвоздей. Я продал гвозди чтобы приколотить сына твоего, спаси на небеси. Рыба символ Христа, а я убил тебя гвоздем, ради груди матери и жены!

— Михалыч, — Осторожно беспокоит Азат — Что случилось?-

Михалычь вскакивает и на улицу. Азат еле успевает отпрыгнуть, чтобы он его не уронил.

Азат сходил домой и вернулся пока «Похищение Европы» не успела высохнуть. Михалыч сидит за верстаком, он вымылся переоделся, работает как как обычно, Азат решает его не тревожить и берется за работу.

— Мда, вот это. — Я. Мда.. — Громко раскладывает Николай отпугивая плохую мысль:

— Я послушный человек, я хороший человек, гвоздь не я придумал, раньше вообще шурупов не было, как бы вы Иисуса шурупами закрепили?-

— Николаичь что случилось? Николай сразу замолкает, объятый позором, он не знает что говорит в слух, а что думает. Азат это замечает и смягчает вопрос:

— Если ты насчет Васьки переживаешь я никому не скажу, не переживай!-

Михалычь поднимает киянку и бьет себе прямо по лапе:

— Грешник я. Шурупы зажал!-

— Михалычь перестань — Забирает Азат киянку из вялой невыспавшейся руки — пойдем пива попьем.

«Ночной Бар»

Картошин громко смеясь делает хороший глоток пива:

— В тюрьме праздник, это в двойне праздник!

— А как узнать какой мне срок дали? — Кричит ему однорукий случайный слушатель.

— Хочу с начальником говорить! — Не выдерживает друг Картошина Стас Пьеха по кличке «Птах» -Давай веди меня к начальнику.-

— Еда гавно, камера тесная — Продолжает умничать однорукий.

-Пи-дец, это пи-дец — Отваливается Картошин на стул и зеленеет, его дико вертолетит.Рядом с ним головой на толстой книге спит его жена Лена, она похоже пила водку, с лаймом. Птах быстро подбегает и выливает остатки пива Картошина, ему в лунку. Голова картошина потяжелела он семафорит красными глазами, пытаясь понять эффект.

— Не дергайся картошка! — Кричит ему Птах прямо в рожу — Сиди!

— Я тебя уе-у, Птаха на-уй — Ворочая слабыми губами, угрожает Картошин, — Сам думает куда слить пиво из головы. Азат старается прошмыгнуть тихо, чтобы понять, где лучше напоить Николая Михалыча без драки.

-Вот, губят себя, сходят сума, — Успокаивающе улыбаясь выбирает место Азат — Тут запростро можно стать преступником, вот тут садись! — Показывает Азат Николаичу на самый тихий уголок за бильярдным столом. Столик почти пустой, за ним сидит только Шон Савин он читает небольшую книжицу, судя по багровым щекам, выпил много.

— Привет Шон — Поправляя пиджак пристраивается Михалыч — Что читаешь?

— «Межзвездный скиталец» — Не отрываясь слюнявит страницу Шон.

— Картошина? — Удивляется Михалычь смотря на корку — Че -то тонкая книга?!

— Джек Лондон, дай главу добью. Помолчи, — Сильно затягивается Шон и тушит окурок. Азат попросил пива, ждет. Ленивый бармен болтает со своим другом перед телевизором, они так давно не виделись что взялись за руки. Азат вглядывается в лицо незнакомца повнимательней, мужчина. — Наверное братья — Понимает Азат и торопится к Михалычу, стараясь двигаться плавно, чтобы Картошин не заметил.

-Но вот если к примеру я смастерил Крест, или продал гвозди чтобы приколотить Христа? -Рассудительно мнет руки Михалычь — Я же просто плотник, так ведь?!

— Зачем богу на меня обижаться!

— Тут важно чего ты хотел добиться продажей этих вещей, — Соображает Шон — Если детей накормить или долг оплатить это одно, а вот если ты по шлюхам пошел, или просто бухнуть? Тут я думаю решение строже будет!

Михалычь думает о своей настоящей цели, и не знает куда ее отнести, «Большая грудь во всем мире», это понравится богу или нет? Тут подходит Азат с подносом и Михалыч вспоминает. Он быстро берет кружку, кивком приглашая Азата тоже выпить.

-Азат, — Вытирает губы Михалыч — Ты вот… ты эту Европу зачем нарисовал?

Азат зависает, делает машинально еще несколько хороших глотков…

— Я в вобще-то гору «Атач» рисовал. — Вспоминает Азат — Просто гора это скучно, я захотел изобразить спящую голову, будто это гора спит… Все-равно скучно получилось потом я увидел что форма горы мне напоминает спину быка — Зевс! Ну, а там где Зевс, там и Европа. Вот примерно так — Насторожено смотрит Азат на Михалыча. Михалыч быстро отпивает и спрашивает в лоб: А почему ты Европе сиськи такие маленькие нарисовал?

— Это пропорции, — Встряхивает головой Азат — Если бы я нарисовал там сисястую бабу, это бы нарушило…

— Вот, — Находит Мехалыч то что искал — Нарушило твое представление о красоте, тебе нужно запретить рисовать грудь, рисуй овощи, или там цветы. — Михалыч останавливается, не кончив како-то слова: пиво пытается его покинуть через нос.

— Здавствуйте!— Тихо присаживается рядом Никиток с бутылкой водки — Вы про искусство из головы говорите?! и я хочу с вами, поучаствовать.-

Азат подробно осматривает одежду Никитка, проверяя где может быть пистолет:

-Привет Никиток, ну что не писал еще ночной пейзаж?

— Со своим нельзя! — Вдруг оторвался бармен от телевизора -Убери водку, Я тебя сейчас выкину отсюдова.

— ЭкэЭэ… Вы нам своей тогда несите, и пива еще — Не глядя на него изрыгает Михалыч. Азат резко оборачивается, видит как картошин обрушился на стол заливая его выдохшемся пивом. Азату сразу становится спокойнее, он чувствовал взгляд Кортошина и все беспокоился что он вот вот подойдет со своим Шумерским.

— Ночной пейзаж написал — открывает Никиток водку, быстро и точно разливает по кружкам, пока бармен гремит посудой:

— Вышло замечательно, как я и думал. Свет от звезд холодный, ночь теплая, получилось очень комфортное состояние. Шон выставляет пустую рюмку не отрываясь от книги, Никиток наливает и ему.

— Ну, за сиськи! — Улыбаясь кивает Никиток — Чтобы каждому по большой сиське!Раздается ржач, кто-то из соседей услышав тост, засмеялся через хмельную дремоту.

— Вам смешно?! — Обживая водку в животе выдыхает Михалыч, почему-то осмелев: — А я вот считаю что женщина должна быть женщиной, и у кого груди нет пусть в ссылку идет и не размножается совсем. Это вить она бесполезное существо, так?!

Шон кладет книгу почувствовав что Николай Михалычь не шутит.

— Какого размера Должна быть грудь?

— Ну минимум пятого, — Не растерялся Михалычь — Меньше, я уже считаю вырождение началось!

Компания замолкла представляя себе такой идеальный мир. Вдруг взрывается неудержимым хохотом, аш весь бар смотрит в их сторону. Только Николай Михалыч нервно мнет кулак уже давно видя мир именно таким.

-Ваш заказ, — Подходит давно привыкший к шуму бармен, он строго смотрит на стоящую под столом пустую бутылку и наклоняется к Никитку: — Еще раз так сделаешь я тебя побью.

-Ты, упускаешь важную вещь, — Посерьезнел Шон на Николай Михалыча, — Женщины тоже хотят большой член, но много лет назад, может даже миллионов, люди уже договорились что это будет выбором, а не стандартом. Михалыч отходит от бурного хохота, как от контузии. Он сосредоточился но доводе Шона, ощущая себя неполноценным.

— Ладно, давайте, — поднимает кружку Никиток — Выпьем за Абсолютную красоту!

Все выпили, попеременно смеясь обдумывая каждый свой идеальный мир правильных пропорций. Николай Михалыч покачался домой один. Азат решил зайти к Никитку посмотреть ночной пейзаж, а потом доспать дома.

Светает, Михалычь идет пьяный недовольный, думая о том что случится, когда мужики прознают что он собрал ту телегу, а ведь прознают, если уже не знают. Он перебирает множество вариантов ответов, остановившись на самом безобидном: Попались бракованные гвозди а шурупов не было.

На пологом подъеме где начинается дорога к его холму лежит свежее, упавшее случайно с грузовика бревно.

— Хорошее! — Николай Михалычь осматривается кругом — Тишина, ни души. Лес общий, ничейный, значит надо брать — он хватает его своими избитыми измученным руками, тяжело, больно, но нужно. Волокет его из-зо всех сил, колено снова завыло, под ребром колет, он тащит, стонет потеет. — блин не дай бог щас грузовик обратно поедет, — А я скину бревно в канаву и спрячусь. Жалко Азат со мной не пошел блин, как физическая работа так его вечно нет. Николай уже видит поворот на свой холм, оборачивается отдышаться за ним идет царапина по дороге.

— Нет, так не пойдет — Оттаскивает бревно в куст, отламывает ветку погуще, и начинает заметать царапину. Солнце неумолимо встает, Михалычь изможденный дометает до начала черты затем процарапывает ногами аналог в обратную сторону.

— Хорошо, очень хорошо. — Тяжело сопит Михалыч — Быстрее пока петухи не запели. Он беспокоится, что дорогу станет видно из домов под холмом, — нет, нет нет, я же почти дотащил, днем бревно заметят — Хромая изнемогая он рвется к добыче. Бревно выглядит как камень, но хорошее бесплатное, он собирает все остатки столярской мощи, взваливает его на спину, напрягая жилистые мускулы. Тело взмокло, адская боль в спине, Николай Михалыч буквально воет но идет, идет и идет в гору. Если бы кто-то увидел со стороны такое, он бы подумал что Михалыч «Сверх человек»!

— Еще, еще , еще — Торопит себя Николай Михалыч, пытаясь опередить солнце.

Вот сто метров, и все, там прилягу отдохну — Через неописуемые усилия он вскарабкивается на холм, липкая сосновая смола из бревна изгадила ему все плечо, льется под рубашку, липко неприятно, но Михалыч думает: это можно отмыть скипидаром. Вот и калитка, на пороге бревно не оставить, он идет напрямую, через кусты и вдруг будто оступился, острая тысячекратно повторяющаяся боль протыкает ему ногу «Шуруп!!!», а . а а. Аа ааа ааааААА ………….

— Я бросил доску, когда смотрел на чужую жену! Грех! Грех! Грех — Думает, пока падает, Михалыч. Боль звенит, нога пронизана резонирующим током до колена.

— Продавать гвозди, грех! Бревно придавливает его как раненый друг.

Азат появился только на следующий день, вечером. Дома его припахала жена, крутить мясо на мясорубке, потом он помогал лепить, затем есть, потом в лес за грибами ходили, в общем провозился. Все крыльцо дома Николай Михалыча в непонятных рыжих разводах дверь приоткрыта, к косяку прислонена доска с мясным измученным шурупом. Он прошел в темные сени, прямо у двери стоят лучшие выходные туфли Михалыча в крови и следах борьбы.

— Азат воды- Раздается слабый старческий возглас Михалыча.

— Щас Михалыч — Азата еще немного шатает, запыхался пока шел в гору, и он сначала сам напился.- Какая может быть помощь от страждущего?

— Пасибо — Впивается Михалычь в ковшик. Вся постель измазана в крови, меде, Михалыч обтирался прямо в одежде, Правая нога погружена в кастрюлю с медом, рядом лежат излизанные банки. На полу стоит кровавый таз с бинтами — Бля, спасибо, спасибо тебе.

— Ты чего на шуруп наступил? — Угадал Азат — Как это тебя так угораздило?-

— Грешник я, я грешник, Азат — Прилег Михалыч на грязную подушку — Обжора , ненавистник, нытик, вор, я крал. Ты же видишь сколько у меня топоров, пил, да и гвозди тоже краденые.

— Ну ладно, а на шуруп специально чтоли наступил? — Не верит Азат — Ты зря шуруп выбрал, как ты его вытащил? Михалыч невольно взвыл вспоминая процедуру:

— Да не специально я, я бревно нес и всем весом на него встал, ох мама. Не напоминай пожалуйста.

— Ладно давай доктора позову, рану почистить же надо! — Рассматривает Азат кастрюлю воображая какая там рана, цвет у ноги желтый смертоносный.

— Я уже все обработал, мед глина — жмурится Михалыч — щас еще раз распарю и все. Ай а х. Азат рванул за доктором, услышав что рану нужно распаривать! — Ох дурак, Михалыч ох дурак.

Доктору очень не понравилось антисанитария, все липкое грязное, свинарник просто. А когда он услышал что ногу распаривают каждые три часа, он буквально заорал от негодования:

— Идиот у тебя сепсис, накой на хрен распаривать.

Михалыча увезли. В больнице творилось страшное сначала отпилили ступню, затем по колено, затем по таз, будто упрямый Николай Михалыч никак не хотел сразу умирать и отдавался смерти постепенно.

Азат не плакал, он писал «Похищение Европы» это заменяет ему и рыбалку и плач и Николай Михалыча.

---